Владимир Широков – имя известное как в фотомире, так и в мире шоу-бизнеса. Он – настоящий звездный фотограф: сотрудничает с такими журналами как L’Officiel, Elle, Harpers Bazaar, GQ, Gala, Marie Claire, Cosmopolitan, FHM, Hello. На счету Широкова уже две персональные выставки, ему интересно с самим собой, он получает удовольствие от работы, которой занимается, и еще много от чего…

Владимир, по-вашему, фотографами рождаются или становятся? Знаю, что Вам изначально прочили карьеру художника.

Думаю, у каждого свой путь. Кто-то фотографом рождается, кто-то им становится. Я, конечно, родился с какими-то художественными задатками и, может быть, будь чуть талантливее, художником бы и стал. Но большого таланта в рисовании у меня все-таки не было, а вот видеть красоту нас в художественной школе научили. Я не мог ее запечатлеть, но мне хотелось. Тогда я взял фотоаппарат и начал снимать.

Фотографом, по собственному признанию, Вы стали, потому что были двоечником, а эта профессия – определенный компромисс для того, кто не слишком хотел учиться. Но наверняка годы учебы разуверили Вас в мысли, что фотография – «легкое дело».

А я не получил специального образования, совершенный неуч, только 4 класса художественной школы. Как «Битлз» не знали музыкальной грамоты, так и я всего достиг собственным трудом и учился на собственных ошибках.

В советское время ведь не было глянцевых журналов. Тем более не было учебного заведения, которое бы готовило фотографов такого профиля. Это своя специфика. Соответственно, я работал в фотосалоне, как фотографы всей страны, и что-то такое снимал вне салона. Студийные портреты каких-то людей, а не просто как снимают все – «на улице», «на отдыхе», своих детей. Теперь понимаю, что уже тогда это был формат глянцевого журнала. Мне хотелось, чтобы мои работы не были похожи на репортажную съемку, на бытовую съемку. И я фотографировал знакомых девушек-моделей, смотрел глянцевые журналы, в основном западные. И мне хотелось снимать так же. Я пробовал-пробовал, много пленки извел, чтобы добиться хоть какого-то результата схожести с западными журналами.

Поделитесь секретом, что нужно сделать, чтобы, как Вы, добиться успеха в фотоискусстве?

Я родом из маленького городка Кирово-Чепецка. Жил там до 33-х лет. А потом приехал в Москву… Ритм, воздух, общение, уровень всего в столице был настолько мне близок… Я без этого задыхался. И очень хотелось жить здесь. Был готов делать любую работу, не знал, в каком качестве пригожусь тут, что кому-то буду нужен как фотограф. Мои друзья работали в глянцевых журналах, и они меня определили. Я снимал какие-то мелочи. Потом стало что-то получаться. Дальше – больше.

Как добиться успеха? Фотографы – не актеры кино, которые снялись у Федора Бондарчука, к примеру, и стали известны. Это долгий труд: такие слои-слои-слои… Мне неизменно хотелось, чтобы был качественный результат, хотелось, чтобы звезды, которых я снимаю, были красивыми, естественными. И я старался фотографировать именно так. Не знаю, как случилось, что я добился успеха… Вот так все совпало…

Своими первыми «звездными» снимками Вы всегда называете случайный портрет Кристины Орбакайте. А можете вспомнить «незвездные» фотографии, с которых по-настоящему начался фотохудожник Владимир Широков? 
Это были портреты моей одноклассницы, с которой мы вместе увлеклись фотографией. У нее редкое имя – Муза… И Муза вдохновляла меня: я ее снимал много, у нее очень интересное лицо. Мы бродили по городу, было туманное утро… Осень… Помню, очень красивые дворы в Москве, на Сретенке… У меня сохранились кадры в этих дворах. Надо будет найти их… 

Какую из своих фотографий Вы считаете лучшей на сегодня?

Невозможно сказать однозначно. Когда делаю выставку, выбираю, на мой взгляд, удачные снимки и понимаю, что где-то чуть больше что-то удалось по разным обстоятельствам, где-то – чуть меньше. Как может быть одна любимая фотография? Фотографы – не режиссеры. Мы снимаем не раз в пять лет, а каждый день. И это очень сложно! Не могу сказать, что любимые – те фотографии, которые сегодня снимаю, а другие мне уже не интересны. Я сделал много интересных портретов Ренаты Литвиновой. Мне нравится какой-то портрет Максима Галкина. Все, что выставлено на моем сайте, наверное, и есть мои любимые работы. Потому что они как раз избранные. Мне за эти работы не стыдно, и, кажется, они достойные.

В таком случае, вероятно, есть те работы, за которые стыдно?

Да нет, наверное. Есть работы, которые не удались. Но это мое внутреннее ощущение. Я иной раз кому-то показываю такие снимки, а мне говорят: что ты придумываешь, очень хорошие фото. Может быть субъективно, но в любом случае в смысле оценки собственных работ я доверяю только себе. Все-таки я являюсь главным своим судьей. Потому что знаю, как должно было быть и что получилось, на каком уровне вышло.

А многие фотографы считают, что лучшие кадры получаются неожиданно. У Вас так или нет?

Всякое бывает. Иногда мы долго выстраиваем, делаем 100 дублей, и только 101-й оказывается удачным. А иногда – уже третий. Это зависит от человека. Кто-то сразу попадает в состояние естественности, а кто-то – нет.

По какому же критерию Вы вообще определяете, удачный снимок или нет?

Я в этом смысле, как музыкант: когда он слушает чье-либо пение, – четко в одну секунду все оценивает, слышит, фальшивит ли исполнитель, взял ноту или нет... Так и я моментально всегда вижу и в чужих, и в своих работах, где что так и не так по всем пунктам. Это какое-то внутреннее чутье.

Вернемся к разговору о звездах: тяжело с ними работать? Трудно раскрепостить, «раскрыть»?

Совершенно по-разному. С кем-то нужно обсудить футбольный матч, кому-то рассказать анекдот, с кем-то нужно молчать и только молчать.

Мы однажды снимали Николая Фоменко. Человек зашел молча. Руками поздоровались. Я сказал: «Нужно сесть вот здесь». Он сел на подоконник и я начал снимать… За всю съемку он произнес фразы четыре. Я только направлял: «Туда. Сюда. В камеру. Не в камеру». И все. Это одна из любимых моих работ. 

Вы снимали и российских, и зарубежных звезд. Что общего, а что рознит работу с нашими и заокеанскими знаменитостями?

Известные западные люди более профессиональны. У них другая школа подготовки вообще всего: как вокала, хореографии, актерского мастерства, так и поведения во время фотосессии. Профессионализм – не просто в том, что ты улыбаешься или не улыбаешься, а в том, что ты иногда играешь в очень тонкие промежуточные состояния, состояния максимально естественные. Топ-модели тем хороши, что могут за 5 минут встать в большое количество поз, и все эти позы филигранны. Даже те, которые случайны. Мы видим, как они прикладывают к лицу руку и будто бы смеются. И на фотографии это смотрится очень естественно, просто великолепно. На самом деле люди просто играют.

У меня был шок (в хорошем смысле слова), когда я впервые столкнулся именно с таким уровнем работы. Я снимал Рика Юна (Rick Yune), одного из «джеймсов бондов». Он снимался в фильмах «Умри, но не сейчас», «Форсаж»… Так за 10 минут этот актер сделал на моих глазах огромное количество состояний, поворотов лица, полуулыбок, улыбок… Он четко понимал, что «это», «это» и «это» – очень красиво. Мне не нужно было его уговаривать, как обычно, когда работаю с большинством наших: «Давай подумаем о чем-то добром, ты как будто бы отдыхаешь». Человек сам действовал. Абсолютно молча. Я не знал его языка, он не умел говорить по-русски. Для меня было открытием, что человек может так работать перед камерой. Плюс ко всему это было максимально естественно… Когда я проявил пленку, понял, что получилось поразительно здорово…

А кто для Вас идеальная модель?

Та, которая быстрее может войти в естественное состояние, с которой нужно меньше подготовки. Та и самая любимая.

Владимир, а Вам самому насколько сложно выступать в роли модели, сниматься?

Сниматься – это совершенно невозможная история! Я, как хороший парикмахер, который не может себя постричь, хотя и понимает, как это сделать! Это ужасная проблема! Я сажусь и не знаю, что делать! И понимаю, как это трудно – сниматься. И начинаю сочувствовать своим моделям…

Вы сейчас – известный портретист. А в других фотожанрах приходилось работать? Знаю, что у Вас есть серия фотографий, отснятых во время путешествий.

Я люблю съемку портретов и не люблю съемку фэшн. Потому что фэшн – это такая изначально выдуманная история во всем. Там нет жизни, все просчитывается, продумывается. А если мы Максима Галкина посадим в полумрак и попросим не улыбаться – в этом появится психологизм, на это интересно будет смотреть: он расслаблен, естественен, видно человека. А мне ужасно нравится снимать живых людей…

Я пробовал себя в жанре travel и, кажется, получалось. Но постепенно мне это перестало быть интересным. Потому что глобально все очень повторяется. Так же идут люди, так же сидят, так же грустят, так же спят на лавочках…

У меня была идея поездить по миру и сделать небольшой проект «Люди и телефонные автоматы». Эти будки, они же разные в каждом городе, разные ситуации с ними связаны. Я наблюдал: кто-то в них сидит, кто-то спит, в какую-то будку много набилось людей, кто-то спрятался от дождя. Телефонная будка в каком-нибудь Подмосковье – это одна фактура, одни лица. А в Таиланде – другие, в Европе, во Франции – третьи. Это может быть интересно. И, возможно, когда-нибудь я еще вернусь к этому проекту…

Но больше всего я все-таки люблю снимать портреты при дневном свете. Мне нравятся проекты, когда одинаковые условия съемок: белый фон и нет больше ничего. Но есть разные состояния людей, разное освещение. И смотрится очень эффектно.

Хорошо, а какая-нибудь еще глобальная фотоидея есть?

Есть идея пока что витающая, не конкретная совсем. Я хотел бы снять черно-белые портреты стариков, пожилых одиноких людей. Мне кажется, это очень актуально, особенно для Москвы. Потому что в нашем веселом большом городе мы порой забываем о том, что вообще все конечно, финально, что веселье не может продолжаться вечно, и порой надо остановиться и задуматься. Я примерно понимаю, как может выглядеть реализация этого проекта, как он может выстрелить. И кому-то наверняка покажется важным...

Я живу под девизом: «Все должно совпасть, гармонично созреть». И уже готов перешагнуть в следующий жизненный этап. Конечно, мне интересно «доставать» из известных людей, которых мы все знаем, что-то неизвестное и это запечатлевать. Но сейчас новая высота – прийти в дом обычного человека, какого-нибудь одинокого старичка. И найти с ним контакт, чтобы это было адекватно. Чтобы он раскрылся и своим взглядом что-то важное сказал. Еще не понимаю до конца, зачем мне это надо, но знаю, что мне это интересно.

А Вы продумываете заранее интерьер, кого, как и где будете снимать? Или все получается спонтанно?

Конечно, мы обсуждаем основные вещи: интерьеры, одежду, ее цвет-силуэт. Если снимаем для апрельского номера, то учитываем, что номер выйдет весной. Значит, должно быть что-то романтично-светлое.

Но сам образ рождается уже в процессе?

(Улыбается). Над проектом работает большая команда людей: стилист, который привозит вещи, визажист, который «делает» лицо и волосы. Сразу озвучивается примерное настроение, и все «включаются» в это настроение.

Но бывает, что мы все обсудили, а в момент съемки что-то меняется. Например, неожиданно выглянет солнце. И это красиво. Если происходит что-то более красивое, чем задумано, то можно переключиться, изменить «сюжет». Но такие сюрпризы – редкость. В основном делаем, как запланировали.

Может, раскроете основное правило фотографа-портретиста? Какой секрет нужно знать или что нужно уметь, чтобы «птичка вылетела» красиво, высокохудожественно?

Банально, наверное, прозвучит, но, тем не менее, я думаю, что нужно любить тех, кого ты снимаешь, даже если не согласен с их поведением, даже если не нравится их творчество. И за счет любви создавать атмосферу комфортную. Есть законы физики: когда человек попадает на солнце, он млеет, расслабляется, улыбается, ему комфортно, тепло. А когда человеку холодно, он начинает ежиться и злиться. Очень важно, чтобы атмосфера на съемке была солнечная, чтобы было тепло, даже если мы снимаем драматический сюжет. Чтобы человек не зажимался…

Когда приходит на съемку человек неизвестный, непрофессиональный, я говорю: «Нам с Вами шесть часов вместе находиться. Просто получайте удовольствие от процесса, который сейчас происходит: от того, что Вы не бежите на работу, что Вас переодевают, Вам завивают кудри, делают макияж. Расслабьтесь, я Вам всё скажу: куда правая рука, куда левая нога». Вот такая должна быть атмосфера.

Значит, Вы проводите и частные фотосессии?

Конечно. Надо же как-то на жизнь зарабатывать.

Но ведь говорят, что художник должен быть голодным…

(Смеется.) А у меня есть другая великолепная поговорка. Когда мы целый день снимаем, я в какой-то момент заявляю: «Художник должен быть голодным… Но не фотохудожник! Принесите еду!»

Отлично! Стало быть, Вы – сытый художник. А какое чувство испытали, когда продали свою первую фотографию? 
Я, видимо, это чувство буду еще испытывать, потому что никогда в жизни не продал ни одной работы!

Странно. Но ведь недавно прошла уже вторая Ваша персональная выставка. За два года – два крупномасштабных проекта. Если Вы не продаете работы, тогда для чего все это? Основной концепт «значимость», «самопиар», «веселое времяпрепровождение» или что-то еще?

Оба раза я задумывал выставку как праздник. По правилам фотографии, вывешенные в галерее, должны продаваться. Но каждый раз я разделяю понятия «выставка» и «продажа». Обе выставки открывались в день моего рождения. Мне нравится, что многие не знают об этом. И я не афиширую. Я себе делаю такой подарок: приглашаю известных людей, героев портретов. У всех вижу радость в глазах. И мне самому от этого радостно. Я мало что для себя ищу, мне нравится, когда людям хорошо. Мне не нужны какие-то физические подарки. Но от того, что я вижу огромный зал, улыбающихся людей, глядящих на меня, я получаю нереальный кайф. Это самый большой подарок, который я сам себе делаю…

Вот сейчас, когда все это сказал, наконец сам понял, зачем устраиваю выставки. Не для демонстрации, будто сделал что-то особенное. Фотографии и на сайте можно посмотреть. А именно для того, чтобы праздник был!

На какую камеру сейчас снимает известный фотограф Владимир Широков? Дорогое, наверное, оборудование?

Снимаю на CANONEOS 1Ds. А насчет дороговизны… Есть массовое заблуждение, что если в руках у человека самая дорогая камера на свете, то, соответственно, и снимки будут хорошими. Это самообман. Если человек талантлив и может увидеть красиво падающий свет, красивый пейзаж, интересную ситуацию, он это снимет и на мобильный телефон. Ему совершенно не нужна навороченная камера. Если же человек не видит… У меня есть знакомые, которые покупают дорогую технику, но в лучшем случае делают восемь кадров в год. Они счастливы, что имеют такое оборудование, горды, что могут позволить себе его купить. Увы, от этого ничего не меняется, потому что кадры у них получаются банальные, скучнейшие: летающие птички, тривиальные пейзажи... Но зато они всем говорят, какая у них техника. Смешно!

Читала в Вашем ЖЖ, что однажды после пребывания в Одессе в каком-то журнале опубликовали статью о Вас, но фото разместили Вашего питерского коллеги-однофамильца. Вас это рассмешило. А вот под чьими фотографиями Вы бы согласились поставить свое имя? Иными словами, какой современный фотограф для Вас является идеалом, на которого хотелось бы походить?

Такой человек не один! Я с удовольствием всегда рассказываю, что есть очень много фотографов, которые мне нравятся, от которых я в восторге. Я вижу, что они талантливы! Володя Глынин, Егор Заика, Аня Чибисова… У них очень разные работы по стилю, по ощущению, восприятию. Но все они невероятно талантливы!

Еще я обожаю жанр «фотожурналистика». Там столько ярких имен: Алексей Мякишев, Сергей Михеев, Игорь Мухин, который лет 20 уже снимает черно-белую фотографию. Это мегаталантливо! Для глянцевого журнала сделать фотографию намного легче, чем репортажный снимок. Потому что журналисты могут рассчитывать только на себя. А мы здесь передвинули человека, одели в другую одежду, поменяли прическу. И уже красиво! Думаю, что я не смог бы работать фотожурналистом…

Вы сейчас многих интересных фотографов назвали. А какое имя для Вас – имя Учителя? Кто помог словом-делом?

Это огромное количество безымянных авторов, чьи работы я видел в западных журналах. На этом материале я вырос! А еще Марио Тестино, Петер Линдерберг и Эндрю Вэбер. Я анализировал, какони сняли определенный кадр, как они мыслили, когда это снимали. Я и сейчас беру, к примеру, бесплатный журнал «Флоренция», вижу невероятно талантливую фэшн-съемку. Не знаю, кто ее делал. Этого фотографа практически никто не знает даже в Италии! Но это очень красиво. Так какая разница!

Что Вы вкладываете в понятие «идеальный фотограф», если оно для Вас существует?

Две вещи: техническую осведомленность и умение общаться. Плюс какое-то количество таланта. Не очень большое. (Смеется.)

Ну, судя по Вашему высказыванию, что «большинство людей живут с кем-либо не оттого, что они хотят с ним жить, а оттого, что им страшно, скучно и неинтересно жить одному», «идеальный фотограф» должен быть еще и одинок. Давайте поговорим об антитезе «фотограф – одиночество». В чем, на Ваш взгляд, плюсы, в чем минусы одиночества для творческого человека?

Знаете, это настолько индивидуально все! Кому-то, чтобы творить, необходима счастливая личная жизнь и любовь, кому-то – тишина и покой! Мне важно не отвлекаться ни на что, я такой. Это как в спорте. Одного забота о семье отвлекает от творчества, а другого наличие семьи вдохновляет. Что касается меня, то мне с собой очень интересно, и уже давно. Обычно тяготят отношения. Такая вот индивидуальность.

Наверное, из этой же серии Ваше нежелание числиться в штате какого-либо журнала? Вы ведь предпочитаете быть «независимым фотографом»?

Конечно! Я как ветер! Могу сказать: «Меня нет в Москве». И спать целыми днями дома. Или уехать в Италию. Я абсолютно свободен от обязательств. Это самое ужасное для художника – обязательства!

И, напоследок, давайте поговорим о проекте InterFotki.ru. Как Вы относитесь к идее проведения интерактивного фотоконкурса?

По-моему, идея интернет-фотоконкурса отличная! Мне очень нравится. Ведь таким образом можно понять, какой вкус побеждает, какой уровень сознания у нашего населения.

А Вы бы сами не хотели чему-то научить начинающих фотографов, дать мастер-класс на InterFotki.ru?

Нет, мне не интересно обучать. Может быть, когда надоест снимать, я и займусь преподавательской деятельностью. Но пока – нет. Я могу учить только в экспресс-режиме: человек снимает что-то и приносит 50 своих фотографий. Я готов отдать 10 минут своей жизни, чтобы рассказать, что мне нравится или не нравится, где ошибки… Но вообще самый лучший и самый идеальный способ научить фотографировать – позволить человеку наблюдать за процессом. Самое лучшее – быть подмастерьем! Это как если бы принесли дырявый сапог, и мастер его зашивал. Вот так он его рассматривает, нитку подбирает… И когда наблюдатель проследит за починкой восьми сапог, он уже сам сможет понять, как это делается.

Я знал, когда приехал в Москву, что самый лучший – именно такой путь. Но всегда понимал, как ужасно кого-то напрягать. Это же бизнес, чего это люди будут делиться? Моя студия находится через стенку от студии великого Владимира Фридкеса, человека, который стоял у основания глянцевых журналов. Было время, когда мы ходили друг к другу в гости. Но у меня язык не поворачивался спросить его: а как ты снимаешь вот это? Или это? Потому что я понимал, что так нельзя, неправильно!

Что бы Вы могли пожелать начинающим фотографам, участникам конкурса InterFotki.ru?

Главное – не гнаться за дорогой техникой, это полная глупость. А еще порой люди делают не то, что хотят. Они себе нафантазируют, например: я буду снимать портреты. А способностей к этому нет. И получается ерунда. Важно, чтобы как можно раньше пришла определенность, что вам ближе всего в фотографии: пейзажи, натюрморты, репортажи, портреты. Мелком или простым карандашом можно нарисовать намного талантливее, нежели масляными красками…