В детстве самой большой страстью Димы Зверева был футбол. Он не изменил любимому виду спорта и тогда, когда в жизни появилась фотография. Вот только снимать спортивные состязания не считает нужным, футбол интересует Зверева «совершенно с другой стороны: с точки зрения стратегии, техники».

Если говорить о фотоискусстве, то тут Дмитрий – приверженец экспериментов, быстрых смен настроений, поиска необычных сюжетов и нестандартных решений, отказа от признанных стандартов и аксиом. А стало быть, стезя его – жанр и репортаж. Но кто знает, как сложилась бы судьба, не забреди однажды десятиклассник Зверев в «Дом книги» на Новом Арбате…

Ваша профессия связана с фотографией? Или фото – только хобби?

Последние четыре года я занимаюсь фотографией профессионально. А началось все в 89. Зашел как-то в магазин и увидел прекрасно изданную, глянцевую книгу в черно-белой обложке среди других пестрых. Это была «Поэтика фотографии» Михалковича и Стигнеева. До этого, в 83 году родители мне подарили фотоаппарат «Вилия», и я абсолютно так же, как и все, снимал вечеринки, поездки. Но мыслей о какой-то другой фотографии не было: только о той, которая фиксировала личные, семейные моменты. Все меня в этой фотографии устраивало.

И вот когда я полистал «Поэтику…» (стоила она совершенно сумасшедшие пять рублей, у меня обычно в те времена пяти рублей с собой не было), снимки, которые увидел, перевернули мое представление об изображении вообще. Я увидел фотографию, которая несла не только конкретную информацию, а еще имела ауру.

У меня оказалось как раз пять рублей! Совпадение! Купил я эту книгу, она меня очаровала. Представляете, не виниловый диск купил, не пошел в кафе с кем-нибудь… А купил книгу! Там было очень много спорных трактовок, невероятных мыслей для меня в тот момент. В книге замечательная теоретическая часть: что касается композиции – прекрасно изложено. А

вот относительно толкования конкретных фоторабот у меня были вопросы. И я решил сам попробовать поснимать, посмотреть, в чем авторы правы, в чем нет…

Пробы меня совсем не устроили, честно скажу. Начал таскать у отца «Киев», потому что он показался мне более продвинутым, намного резче, чем «Вилия». Это был первый эпизод, и не могу сказать, что он закончился успехом.

Успешным стал эпизод второй. После прочтения «Поэтики фотографии» начал листать журнал «Советское фото», было желание найти себе подобных. Кто-то рассказал, что в Москве существует фотоклуб «Новатор» – совершенно легендарное учреждение, которое появилось еще в 61 году (какое-то время я потом даже был председателем этого клуба). Первое посещение «Новатора», когда я увидел отпечатанные огромные картинки (опять же не те, которые до этого наблюдал в журналах и газетах, где конкретное изображение за один абзац рассказывало историю), стало культурным шоком. Снимки, которые увидел в клубе, могли рассказать несколько абсолютно разных историй. То есть я понял, что на фотографии может быть что-то, что не изображено на самом деле. И точно определить, что это такое – трудно. По отдельности каждый из объектов и все они вместе порождают еще что-то: дух! Все те же объекты, что и на обычной газетной фотографии, но ощущение, что в «новаторских» снимках присутствовало еще нечто кроме того, что напрямую изображено. Меня так это поразило, увлекло. Я увидел в этом волшебство! Начал ходить в «Новатор», общаться с известными андерграундными фотографами (кстати, многие из них так и не стали известными, и не стремились к этому). Александр Шечков, например, считаю – один из крупнейших фотохудожников нашего времени, который создал свою собственную фотографию целиком, начиная от техники, – Анатолий Ерин, Георгий Колосов, Алексей Васильев – наш самый продаваемый сейчас пейзажист. Это все люди из «Новатора»… Кто-то уходил в профессионалы и, соответственно, завязывал с клубом – интересы тут же менялись, он переходил к рутине, к коммерции, к самой простой фотографии, его все устраивало. Он путешествовал, ему это больше нравилось, чем работать с изображением. А есть люди, которые до сих пор в ванной что-то печатают, проявляют и создают волшебство.

Вы упомянули, что волшебство – это проявлять пленку в ванной… Стало быть, Вы за пленочную фотографию? Или за цифровую все же?

Я закончил Московский колледж геодезии и картографии по специальности «Фотодело». Там преподавали только

пленочную фотографию. Так что пленке и печати я посвятил очень много времени и много чего про это знаю. Тем не менее, когда пришла «цифра» и я увидел ее возможности, от пленки легко отказался. Я уважаю ее за богатейшую историю, но не цепляюсь за нее. И не понимаю, почему за нее цепляются другие фотографы… Это фантастично, конечно, когда при красном фонаре вы бросаете белую бумагу, и вдруг на ней проступает изображение. Но по мне «цифра» еще фантастичнее.

Есть «любители древностей», которые до сих пор сами поливают эмульсию и этим счастливы. А я считаю, что к результату нужно идти самой короткой дорогой и оцениваю фотографа по результату, а не по тому пути, которым он к нему пришел. Цифровая фотография позволяет получать результат быстро, результат шире, результатов больше. Так почему нет? Почему я должен сделать 50 фотографий и выбрать из них 10, когда я могу сделать 1 000 и выбрать из них те же 10. И это будет лучше. Кстати, благодаря постоянному контролю за изображением, обратной связи с камерой, и сам процесс обучения фотографии с цифрой идет во много раз быстрее. Техническое качество изображения с цифровой камеры в 2008-м году уже превосходное. И будет только улучшаться. Огромные возможности по редактированию изображения на компьютере дают большие преимущества истинно творческим авторам. Поэтому я целиком за «цифру».

Вернемся к Вашей биографии…

Колледж я закончил в середине 90-х годов. В фотографии, как и во всей жизни, тогда была депрессия, я занимался какими-то совершенно неинтересными вещами. Некоторое время на Пятницкой в магазине в отделе фототехники работал. Но оказалось, что от звонка до звонка трудиться я не могу. И не могу ездить по одному маршруту. В итоге фотографом я стал, потому что эта работа позволяет делать совершенно непохожим один день на другой: я езжу в разные места, разными маршрутами, вижу разные вещи, взаимодействую с разными людьми. Иногда работаю и ночью, иногда целый день сплю. Один день не похож на другой. Существование в таком режиме меня устраивает.

Однако я не совсем свободный художник: снимаю для одной строительной компании и для завода изделий из нержавеющей стали – так что есть пара заказчиков, которые позволяют не умереть с голоду. Но я почувствовал, что профессиональная фотография может быть и вредна художнику. Она не допускает собственного взгляда на вещи: надо делать так, как надо. Есть свод принципов: чтобы фотография была читаемая, красивая, презентабельная. Пользуясь этими правилами, вы и работаете. По тем же правилам работают и все ваши коллеги. Но это никак не отражает вашего взгляда на искусство. И если раньше фотография была для меня отдыхом, то сейчас после работы, где ты целый день провел с фотоаппаратом, не всегда возникает желание идти куда-то еще и снимать для себя. Наверное, идеальная судьба для фотохудожника – сдавать большую квартиру в центре города и заниматься только любимым делом.

Дима, у Вас есть и постановочные фотографии, и репортажные. Все же: к чему Вы больше тяготеете?

Предпочитаю репортаж, жанр, пейзаж... В общем, темы непостановочной фотографии. В студии приходится полагаться только на себя и круг собственной фантазии. На натуре же сам Бог помогает, дополняя и усиливая сюжет неожиданными деталями. Именно эффект непредсказуемости добавляет азарта и делает для меня фотографию настолько интересной. Не люблю вмешиваться в природу, хочу находить присущие только ей самой вещи. Найденное и подсмотренное для меня ценнее созданного. Ибо я не могу создать и доли того, что уже есть в природе и надо только найти...

В январе вступила в силу статья 152.1 «Охрана изображения гражданина». А Вам случалось вступать в конфликты с

людьми или правоохранительными органами в связи с тем, что снимали на улице?

Бывает, что люди на улицах начинают просить,  чтобы их не снимали, но редко. А вот с правоохранительными органами были проблемы, когда я фотографировал в метро. К слову, у меня есть несколько серий работ, сделанных в метрополитене. Подземку интересно снимать, потому что это сложно. Для фотографа это вызов. Там мало света, милиция вокруг, и публика зачастую агрессивна. Многие почему-то считают, что метро – стратегический объект, и там могут снимать только террористы для своих целей. Бывало, что вызывали милицию по быстрой связи прямо из вагона.

Однажды за съемку в метро меня даже арестовали. Тут я с пониманием отношусь: снимал-то не девушку, не друзей, а какие-то перекрытия, странные углы. Доказать чистоту своих помыслов и намерений, что это не диверсия – было сложно. Потому что стереотип художественной фотографии в голове любого человека, в том числе и милиционера, – это то, что можно увидеть в журнале: хорошенькие девушки на фоне художественного интерьера. Были еще «пленочные» времена. И получилось, что мою пленку конфисковали, проявили прямо в милиции, к счастью, я еще не начал ее толком снимать, там было 2-3 кадра, и ничего крамольного в них не усмотрели. В итоге, мне это все вернули и освободили.

На Ваших снимках большое внимание уделяется композиции. А какой еще компонент принципиально важен для хорошего кадра? Сюжет, четкое техническое исполнение?

Композиция – это язык фотографии. А сюжет возникает в голове. Самая абстрактная композиция почему вам

понравилась? Потому что у вас в голове складывается что-то: движение, жизнь, отношения даже между неодушевленными предметами. Иначе фото не произвело бы на вас эмоционального впечатления. Нет сюжета – это пустота. Он может возникать напрямую между активными какими-то элементами – людьми, машинами, – а может и между пятнами и линиями: также ощущается свое напряжение, свои взаимоотношения. Овал может быть строгим, доминировать, угнетать все вокруг себя. А может наоборот быть очень скромным, ранимым, в него какой-то угол врезается, и его жалко, этот овал. Вплоть до того!

А что касается технического исполнения… Например, смазанность – это тоже одно из слов языка фотографии. «Смаз» может передавать движение, обладает собственной энергией. И это один из кирпичиков композиции.

Какая погода Вам, как фотографу, нравится больше всего? Ведь с технической точки зрения не все погодные условия благоприятны для съемки…

Естественно, «плохая». В плохую погоду снимать сложнее, а получить хороший результат легче. То есть плохая погода –

друг фотохудожника. Она несет свою эмоциональность, которая сразу заметна на снимке: люди ежатся от холода, им попадает в глаза дождь, снег, они жмурятся. То есть эмоции изначально присутствуют в кадре. Есть с чего начать сюжет. А при хорошей погоде нет такого градуса напряжения эмоционального. Тогда люди расслаблено сидят, курят, пьют кофе. Тут приходится уже больше работать над композицией. Плохая погода – это здорово!

На многих Ваших работах присутствует вода: капли дождя, брызги фонтана… Можете дать совет, как интереснее всего сделать именно «водные» снимки?

У воды потрясающая энергетика. Причем она как прямая (субстанция, которая все время приходит в движение: это может быть и водопад, и фонтан), так и скрытая, психологическая (ассоциации с мокрым, холодным…). Мы еще только видим ее, но уже реагируем: ощущения связанные с водой в ту же секунду возникают.

В техническом плане снять воду несложно, когда знаешь, умеешь – ничего в этом особенного нет. Труднее – снять не так, как у других, показать какую-то новую интересную сторону. При этом я стараюсь избегать того, что уже когда-то сфотографировал. Надо искать новые взаимоотношения воды и другой воды, воды и людей. Можно почитать в книжках о

фотографии, как принято снимать воду. Вот некоторые возможности для языка, которым вы можете что-то сказать: должен быть контровой свет, темный фон (иначе брызги не будут видны), не слишком короткая выдержка, чтобы капли выглядели смазанными – должно быть видно, что это струи, а не висящий в воздухе «порошок». Это аксиома, от которой не стоит отходить. А как использовать композицию, зависит только от сюжета, который складывается. Тут такая доля удачи нужна, настолько трудно управлять этим!

Вообще фотография – это большая доля удачи! Поэтому хорошими фотографами становятся люди неленивые и очень вдохновенные, в самом лучшем смысле этого слова. Когда ты вдохновлен, можешь очень много работать, можешь на сюжет потратить три часа, если он тебе понравился.

Расскажите о выставках, в которых принимали участие?

Не так много их было. В выставках «Новатора» я поначалу участвовал во всех. Были выставки местного значения, в основном составные. А в ближайшее время планирую персональный проект в Дарвиновском музее. Будет несколько тем, одной там не заполнишь пространство: панорамы, «Метрообразы», что-то еще. Но в целом, меня устраивает Интернет в качестве площадки для экспозиций своих работ, за ним будущее. Это сразу всемирная выставка. Так зачем себя ограничивать каким-то одним чердаком?

Вы работали фотографом на фильме «Остров». Расскажите о съемках: что было самое интересное и самое трудное?

Я сотрудничал с «Кинопарком», и меня попросили сделать репортаж со съемок фильма «Мертвые души» Павла Лунгина. Это была моя первая работа для них. Потом я делал подборку фотографий по фильму «Остров», познакомился с замечательными людьми: Виктором Сухоруковым, Ниной Усатовой…

Самым сложным было – не влезть в кадр кинокамеры. И еще: в кино нельзя щелкать во время дубля (в этот момент используется только бесшумная медленная «мыльница»), нельзя передвигаться. Фотограф на площадке, по большому счету, необязателен, он же не делает вклада в кинофильм никакого. Но мешать может. То есть фотограф, который не мешает – идеальный на съемочной площадке. С технической точки зрения в кино те же самые проблемы, что и в жанровой, и в репортажной фотографии. Плюс нельзя, например, оставлять следы на снегу, потому что они могут попасть в кадр.

А самый технически трудный жанр – театральная фотография. Она мне не очень интересна за счет слишком больших ограничений. Все проблемы, которые я описал с киносъемкой, тут усугубляются: еще темнее, еще сложнее свет, вы еще более статичны, потому что куда вас поставили, оттуда и должны снимать, совсем жесткие требования по звуку затвора (театральные фотографы снимают зачастую мыльницами), и по большому счету, никакого разнообразия: есть закулисье, сцена – и больше ничего. Сделать в театральной съемке что-то любопытное? Я просто сниму шляпу, если увижу такое. В театре то, что вы снимаете, создали режиссер, художник, актеры. То есть вы паразитируете на их работе. А в кино гораздо больше жанровых ситуаций возникает, которые вы сами можете видеть и даже создавать.

Может показаться, что профессии режиссера и фотографа в чем-то похожи. Ведь фотограф тоже в некотором смысле режиссирует кадр. Но здесь схожесть весьма условная. Фотограф влияет на композицию, выбирает момент. Однако это не та режиссура, которую мы видим в театре и кино, когда нам преподносится сюжет, развивающийся во времени. В

фотографии все зачастую делается ради одного кадра. Это своя специфика, причем настолько обособленная, что даже у киношного оператора и киношного фотографа – совсем разные задачи, подходы и результаты.

Дима, каким образом глаз выхватывает из общей сутолоки и суеты интересный кадр?

Этот секрет у Бога, не у нас. Мы можем и не подозревать об этом секрете. Хороший фотограф – человек широкого кругозора. Он много видел кино, живописи, знает больше об интересных ракурсах, моментах, о кульминационных эпизодах. И может этим оперировать. Поэтому среди юных так немного хороших фотографов: должен быть еще и жизненный опыт, способность учесть и оценить силу каждой детали и композиции в целом. Эмоциональное развитие трудно ускорить, оно приходит с годами, когда пройден большой тернистый путь, с шишками и ранами. Когда жизнь начинает пониматься как театр борьбы добра и зла. Да и сами эти два понятия обрастают объемом, с осознанием неоднозначности и многоликости их проявлений…

И все же, это больше талант, чем мастерство. Талант – это всегда накопление и саморазвитие. Причем бесконечное, оно не ограничивается прочтением книжки, прохождением курсов. Когда человек талантливый, он очень живо воспринимает объективный мир, все время впитывает в себя, развивается каждый день! Ведь для хорошего снимка мозг должен проделать громадную работу: разобраться в хаосе окружающих деталей, разорвать одни связи и наладить другие, которые попадают в рамку кадра. Контролировать соотношение этих деталей между собой и с пространством. Понять возникший сюжет, оценить его актуальность и жизненность. Причем все это приходится делать на ходу, в долю секунды. А через шаг вас ожидает новый «хаос». И пропущенная картинка пропадет, не родившись…

А важно, кто и как оценивает Ваши работы? Или для Вас имеет значение только собственное мнение?

Я, конечно, присматриваюсь к моде, тенденциям, но собственное мнение важнее. Искусство и коммерция – вещи

обособленные. Если они соединились – здорово. Но это совсем не обязательно. Потому что коммерческая фотография делается для массового зрителя. С точки зрения восприятия (не производства, конечно) она более простая и незамысловатая. Трудно требовать от широкого зрителя оценки новизны и качества сложных решений, проникновения в дебри формотворчества. Массовый зритель этого нам и не обязан. Он еще и детей растит, и работает по специальности, к тому же, у него масса других развлечений. Он не изучает фотографию, а просто потребляет. Посему для широкой аудитории, как правило, используются уже опробованные схемы. А я к себе отношусь более критично, чем зрители. Намного.

Что касается ценности в материальном плане, могу сказать, что очень редко предлагают продать фотографии, которые снимаю для души. Иногда со мной связываются по Интернету, если что-то понравилось, кое-что через галереи уходит, но очень мало. Самый большой гонорар за то, что снималось для души – 300 евро.

Можете определить основную тему Ваших фоторабот? Или это непрофессиональный подход? Но ведь есть же какие-то сюжеты, которые вам ближе всего?

Нет. Я не запираюсь в рамках определенного стиля, ибо полагаю, что это сужение взгляда. Предпочитаю придерживаться стиля только внутри какой-то одной серии (тогда это будет связное повествование, нечто единое). Но как только закончился проект и начинаешь новую тему, не нужно снимать так же. Состоявшимся художником почему-то называют

того, у кого везде взгляд один и тот же. А для меня это сужение рамок искусства. Я стараюсь тут же отрешиться от своих старых представлений, когда начинаю новую серию, стараюсь придумать для нее новую форму, новое содержание. Как будто это снимал не я, а кто-то другой. И для меня ценно, если снова получилось. Вот такой немного контрреволюционный взгляд на вещи.

К примеру, я делал серию открыток под старину. Не на заказ, а когда изучал Photoshop. Всегда, чтобы было веселее, не просто занудно выполняю упражнение, а ставлю себе задачу похожую и реализую ее на своем материале. Сразу двух зайцев убиваю: и технический материал усваивается, и рост в плане развития взглядов происходит. Делал серии в диапазоне от технических, вроде цветных панорам, до черно-белых абстракций и опытов с инфракрасной съемкой. Так что стараюсь не зацикливаться на едином каком-то подходе.

Каждый фотограф ищет свой путь в профессии. И все же, чьи работы стали для Вас точкой отсчета, на чьем творчестве Вы учились?

Больше самообразованием занимался. Но фотографы и художники, которые хорошо работают с формой, дают базис, и для вас этот базис – трамплин к будущей работе. Каждый, кто мечтает быть сильным фотографом, хочет, чтобы его снимки впечатляли, должен изучать фотографию, как изобразительный язык. А значит надо смотреть много хороших «формалистов». (Это не в уничижительном смысле. Я имею в виду авторов, которые умело, интересно работают с формой). Мне «Новатор» помог в этом плане, там я осваивал вопросы композиции, альбомы старые смотрел, в том числе чешские и прибалтийские: Янис Глэйдс очень мне нравился. Важен принцип: анализировать формалистов, я считаю, полезно для роста фотографа. Колосов Георгий на меня во многом повлиял. Среди всем известных современников – Сергей Максимишин в области жанровой фотографии.

Нарисуйте образ идеального фотографа: какими профессиональными и личностными качествами он должен обладать?

Фотограф должен быть, во-первых, развитой гуманистической личностью и иметь широкий кругозор. Это чувствуется по

работам. Должна у него быть какая-то интуиция: вы никогда в жизни не успеете нажать на кнопку, если не предполагаете, что сейчас здесь что-то состоится. Все мои лучшие кадры построены на интуиции. Съемка начиналась до того, как сюжет складывался. Но я предполагал, что он здесь может быть. Даже не знал какой, но чувствовал: должно что-то быть. В этом смысле есть, конечно, титаны вроде Сергея Максимишина – вот образ сильного фотографа-жанровика: человек умеет и душу вложить, и гуманистические взгляды имеет, и композиция у него убедительная. Он – предельный документалист: все находится на своем месте, все на вас воздействует. Многие подходят формально, а у него как-то все складывается в одну секунду: и сюжет, и свет, и композиция. У других фотографов, в том числе и известных, я могу проследить по фотографии весь ход их мыслей, он мне понятен. А Максимишин мне не понятен до сих пор, как он это делает – я не знаю.

С кем из коллег по цеху Вам хотелось бы подискутировать, порассуждать, поспорить?

Я ни с кем никогда не спорю: принимаю точку зрения, впитываю ее, рассматриваю как еще один взгляд. И никогда никому ничего не доказываю. С удовольствием выслушиваю все мнения и все их воспринимаю как правильные. Потому что это субъективно. Сейчас я уже ничего для себя и узнать интересного не могу: сам преподавал фотографию в Институте связи. Поэтому относительно школы, уже давно ни с кем не хочу даже словом переброситься.

Что касается техники, избитых вещей, каких-то аксиом – ничего хрестоматийного мне неинтересно обсуждать. А насчет чего-то нового, так показать можно больше, чем рассказать. Всегда. Художники – люди косноязычные в основном. Они зачастую не могут объяснить собственных чувств, эмоций, телодвижений. Даже вспомнить не могут, как сделали такую замечательную картинку. Но это в них есть, сидит. Не конкретизируется, не облекается в словесную форму, не вербализуется. Поэтому с хорошими художниками говорить особенно не о чем, зато есть у них, что посмотреть. И наоборот: те, кто пишет книги, зачастую хорошими фотографами не являются. Но поговорить умеют.

Назовите пять основных правил фотографа-репортажника.

1. Уделять много времени физподготовке: надо успевать за событиями!

2. Иметь с собой две камеры вместо смены оптики на ходу.

3. Не просто щелкать выразительные эпизоды, а уметь рассказать историю. Т.е. снять серию с внутренней драматургией.

Цельный очерк всегда смотрится лучше подборки хоть и хороших, но одноплановых фотографий. Желательно при этом использовать все съемочные планы, от самых общих до отдельных деталей.

4. Сосредоточиться на съемке так, чтобы непрерывно воспринимать всю картину происходящих на пятачке событий. Это помогает предвосхитить нужный момент и ракурс. Без способности предвидеть эпизод репортером быть трудно. Мгновение уходит еще до того, как успеваешь на него среагировать.

5. Ставить во главу угла гуманистические задачи. Уметь образно и убедительно показать, как частная жизнь людей сталкивается с окружающей действительностью, какие эмоции это порождает. По прошествии времени именно такой материал набирает ценность, а не просто «прикольные» картинки.

Почему именно черно-белые фотографии преобладают в Вашем творчестве?

Это не какая-то концепция. Просто по работе у меня идет сплошная цветная фотография. И как форму отдыха от работы я использую черно-белую. Ч/б не интереснее цветной, это просто другой изобразительный язык, у него есть свои возможности. Допустим, если у вас одно цветное изображение – оно конкретно одно, а черно-белых вы можете сделать много: на один тон светлее или темнее, даже поменять тона местами. То есть там, где в цветной фотографии творчество уже остановилось, закончилось, в черно-белой оно еще продолжается. Это первое. И второе: по-моему, ч/б фотография легче. Потому что если в цветной идут три информационных канала – линия, тон и цвет, из которых вам нужно сделать единую композицию, то в ч/б цвет убирается, и остается два канала – линия и тон. А жонглировать двумя апельсинами легче, чем тремя. Единственная существенная проблема монохрома в том, что детали, которые практически всегда разделяются в цвете, в ч/б могут смешаться в кашу.

Какой из своих снимков Вам нравится больше всего, и есть ли тот, за который стыдно?

Любимого снимка нет. Образно говоря, есть 40 любимых. Потому что в них я проявил силу художника. Фотограф в какой-то степени самолюбованием занимается в своих работах. И тот снимок, где он не оплошал, ему нравится, а тот, где на него успех свалился, кадр получился сам, какие-то высшие силы ему помогали – он не оценит.

А фотографий, за которые было бы стыдно, я вообще не делаю. Если такие и получаются – просто стираю их. И старые кадры не переосмысливаю. Так далеко я в своей эволюции не ушел. То, что мне нравилось раньше – нравится и сейчас. Наверное, с годами взгляд стал шире, глубже. Но и того, что было, я не отменяю. Оно просто теперь становится частью сделанного за это время.

Расскажите, есть фотография, которую мечтаете снять?

Все задумки разбиваются зачастую в пух и прах. Потому что оказывается то, о чем вы думали, – ерунда, а вот приехали случайно в другое место по ошибке, а там как раз вся красота и была. Мечта моя не касается фотографии, главное – побольше здоровья и свободного времени. Когда есть и то, и другое – все получится: будут и хорошие снимки, и прекрасные результаты. Мечта сделать не одну суперкартинку, а всегда быть в творческом тонусе, переполняться идеями…

Какой техникой Вы пользуетесь?

За время занятия фотографией опробовал уже 4 бренда. Сейчас все цифровые «линейки» приближаются друг к другу, а лет пять назад это были очень разные системы: Olympus мог одно, Canon лучше делал другое, Nikon – третье. Теперь же у всех есть очистка от матрицы, стабилизация изображения, высокая чувствительность, хороший автофокус. Разница только в нюансах. У меня – Olympus Е 330.

Что бы Вы могли пожелать тем, кто только начинает свой творческий путь в профессии?

Для роста надо обязательно развивать интуицию, уметь бороться с зашоренностью, с замыленностью взгляда – это то, на что все время жалуются фотографы и художники. К сожалению, мы перестали смотреть на мир со стороны неразвитых

диких организмов. У нас есть замусоренность образованием, книжками. Мы думаем словами, видим образами готовыми, которые привиты нам журналами… Обычный человек со всех сторон разглядит одно и то же озеро. Таким, каким знает его, поскольку все время мимо него ходит. Но человек, который умеет от своих знаний об этом озере полностью абстрагироваться, заметит, что с восточной стороны озеро оранжевое, потому что там отражается закат, с запада – зеленое, с юга – синее. Встанешь чуть выше – получился овал, чуть ниже – тоненькая полосочка. То есть это чисто формальное восприятие мира: мы видим простую формулу. Она отличается с этой точки, с другой, в одно или другое время. А когда мы начинаем понимать то же самое озеро как интеллектуальную субстанцию, оно будет всегда одинаково…

Единого рецепта или совета быть не может. Важно, хочет реализоваться человек в коммерческой фотографии или в творческой. Если он любит свое дело – все получится. Главное – больше здоровья и свободного времени – вот на что надо упирать!